Нас сегодня 13. Каждый — со своими проблемами. Но вместе — сведенные судьбой для одной большой работы, как бы ее не называли: психотерапией, личностным ростом или духовной практикой.
Холотропное дыхание — «дыхание, ведущее к целостности».
Древняя техника, использующая контролируемое дыхание и побуждающую музыку.
Ситуация не программируется, не загадывается, не вычисляется то, что сегодня случится, с каким материалом будет происходить работа. Ситуация уникальна. Внутренняя мудрость человека выбирает именно то переживание, которое является необходимым для личности в данный момент времени. Надо просто ей довериться… И работать…
Минут через 10 усиленного, до хрипа, дыхания, когда стойкий образ темной горы на темном фоне на внутренней стороне век стал еще темнее, а по телу заструился колючий холодок, я поняла, что работать-таки придется. Судорога, сводящая пальцы, побежала, как вода по камешкам, мелко пощипывая кожу, по локтям вверх, по животу, под коленки. Следом — уже лавиной — хлынули волны «пущенного на волю» сотрясаемого тела. Ощущение бешенных энергий, вздымающих огромные массы черных вод, бросающих утлую телесную лодочку с одиноким отчаянным рулевым.
Вдох-выдох-вдох-выдох… не останавливайся…Ладони наполнились ощутимо-тяжелой горячей силой, сдвинулись, сконцентрировались на самом болевом участке, леча, поддерживаемые направленным дыханием. Вдох-выдох…
Наконец, согрев, отпустило.
На иссиня-черном начало вырисовываться нежным светлым мазком кольцо, разбухая, наполняясь светом, превращаясь в светящийся, вращающийся тор. Живая плоть отделилась, продолжаясь, поднимаясь над
кольцом зеленым изогнутым телом змеи. Распахнутая пасть, зияя чернотой, стала нанизываться на меня, заглатывая и проталкивая в глубину своего чрева.
Вдох-выдох…
Восторженное изумление на полувздохе сменяется удушьем в тисках дышащего синхронно со мной бесконечного туннеля.Можно ли так надолго затаить дыхание? А сколько я уже не дышу?
Стучит сдавленное сердце, грохочет бубен, бьется по моей натянутой коже нестерпимо высоко взятая нота. Плотина прорывается, и все нутро мое разрывается криком, спасительными слезами и конвульсиями. Очень хочется рыдать, и я рыдаю, не переставая, наслаждаясь, расстворяясь в какафонии грохочущих звуков…Умиротворенная слабость растекается по всему телу. Не дышать, не шевелиться, не чувствовать, не думать.
Первое, что отпускает — думание. Работать. Еще не конец. Начали. Вдох-выдох…
Оказывается, что это — все, что я могу сейчас. Все тело просто окаменело. Руки-ноги срослись с плечами в единой глыбе. Щеки и побородок вытянулись под нереальной тяжестью . Я — каменный истукан с острова Пасхи. Вижу себя изнутри расширенными отяжелевшими глазами. Боковым зрением замечаю справа и слева по одному такому же, как я. А перед нами над бесконечной равниной висит в небе огромное золотое яйцо. И никакого движения — ни воздуха, ни времени, ни звуков.
Вдох-выдох-вдох-выдох…
Наконец, яйцо начинает медленно «распускаться», как цветок, раскрывая золотые лепестки, озаряя равнину мощным белым светом. Руки мои раскрываюся одновременно с лепестками, в руках и плечах появляется
удивительная легкость, ладони наполняются ощутимой силой.Я отделяюсь от земли. Вижу за спиной, за руками и ногами — золотой крест.
Распятый Иисус, мелькает мысль
. Гляжу на руки — нет гвоздей,
нет крови, только мощные, как свет маяка, столбы живительного света. Грудь словно взорвана изнутри, и оттуда льется свет из раскрывшего лепестки золотого цветка.Неописуемое, божественное чувство любви и света. И физической боли в сердце…
Вдох-выдох-вдох-выдох…
Понемногу боль отпускает и накатывается удивительно веселое, даже какое-то лукавое ощущение, воздух дрожит в легких, поднимаясь волной к горлу, еле сдерживаю смех.
Ноги касаются земли, укладываются в позу лотоса. Руки, как птицы, слетают с креста…
еще одни (?) руки …
еще (!) руки.
Многорукий Шива? Красивые длинные женские пальцы плавно двигаются в жестовом глубокосимволическом танце.
Делаю глоток иссохшим ртом, язык сухой, колючий, жесткий. Выскакивает изо рта, встает передо мной и, вспыхнув ярким пламенем, начинает
свой огненный танец…Все. Больше нет ни сил, ни желания «дышать».
Просто растекаюсь каждой своей клеточкой на миллиарды капелек белого неподвижного тумана, заполняя собой утрений тихий солнечный пейзаж. Хочется лежать так вечно…
Но сквозь сладкую негу уносящей в блаженство мелодии слышу легкие шаги и перешептывания «отработавших».Запахло крепким чаем.
Как кушать хочется!
Уже позже, дома, нарисованная мандала вызвала вызвала стойкую ассоциацию: Чюрлёнис «Соната ужа». Видимо, это был последний штрих, необходимый для завершения. Для восстановления равновесия.
Вот она, Соната (оригиналы изображений вместе с большим количеством другой информации — тут).
«Соната ужа»: Гармония апокалиптической, переворачивающей душу музыки и возвышенного разума.
И всколыхнулись воспоминания: весна 1981 года, цветущий уютный Каунас и мы-вдвоем, объятые любовью, в музее Чюрлёниса… Опять она — точка сборки.
Не совсем так, как, например, в воспоминаниях московской интеллигенции — 125 лет со дня рождения Чюрлениса — но все же…
«Постоянным напоминанием об ошибках нашего счастливого детства…» Ошибкой было только то, что мы не купили сразу пластинку с его музыкой. Потом жалели.
Видимо, эта точка сборки еще не поставлена.